_________________________________________

БИОГРАФИЯ

Домбровский Анатолий Иванович родился 12 декабря 1934 года в селе Коммунарном (бывш.Караит) Раздольненского района Крымской АССР.

 В 1953 окончил с золотой медалью Раздольненскую среднюю школу и поступил на философский факультет Ленинградского государственного университета им.Жданова.

1959–1970 гг. — в Казахстане, в г. Алма-Ате: старший преподаватель философии в Погранучилище КГБ,  инструктор, потом зав.отделом пропаганды и агитации Алма-Атинского ОК ЛКСМК, затем по решению ЦК ЛКСМ Казахстана назначен главным редактором газеты для детей и юношества «Дружные ребята», старший редактор на «Казахфильме» и далее — ответственный секретарь республиканской газеты «Казахстанская правда».

С  1972 года – член Союза писателей СССР. В дальнейшем - член Союза писателей Украины, член Союза писателей России и член Исполкома Международного Сообщества писательских союзов.

Автор более 60 произведений прозы и публицистики (в т.ч. 24 романов, 18 повестей и сборников рассказов, многочисленных статей).

1973–1991 гг. Анатолий Домбровский — бессменный штатный руководитель крымской писателей организации: сначала ответственный секретарь, затем избран председателем правления Крымской организации Союза писателей Украины.

1974–1985 гг. — депутат 5 созывов Симферопольского городского совета депутатов трудящихся.

С 1976 года и до конца дней — заместитель председателя Крымского отделения Комитета защиты мира и председатель Крымского Фонда мира — общественные должности.

1979–1990 гг. — член Крымского обкома Компартии Украины, позже — член Рескома.

С 1991 и до конца дней – председатель Союза русских, украинских и белорусских писателей Автономной Республики Крым и главный редактор журнала «Брега Тавриды».

В последние годы – член Комитета по Премиям Автономной Республики Крым и член Совета содействия русской культуре при Председателе Верховного Совета Автономной Республики Крым.

Умер 17 октября 2001 года. 

ЗВАНИЯ И НАГРАДЫ:

Почетные медали  — «Борец за мир» и «Советский Фонд мира».

Нагрудные значки — «За культурное шефство над вооруженными силами», «За культурное шефство над селом».

В 1970 — лауреат премии Всесоюзного конкурса детской книги за  лучшую книгу для детей (Москва) – за повесть «Голубая тень белого камня».

В 1984 году за значительный вклад в развитие литературы награжден Орденом «Знак Почета».

В 1985 — лауреат премии  им. Н.З. Бирюкова за повесть «Красные каски».

В 1992 году — лауреат Государственной премии Республики Крым — за роман «Падение к подножию пирамид».

В 1994 присвоено звание «Почетный академик» Крымской академии наук  — за пропаганду философских и исторических знаний в произведениях о мыслителях прошлого и настоящего, за новаторство в области литературного творчества.

В 1997 году — лауреат Премии им. Льва Толстого за роман «Жрец Агоры».

В 1998 — лауреат Премии Совета министров Автономной Республики Крым за роман о великом мыслителе Древней Греции «Платон, сын Аполлона».

В 1999 — лауреат премии «Золотая фортуна».

В 1999 — почетное звание «Заслуженный деятель искусств Автономной Республики Крым» присвоено за творческую и общественную деятельность.

В 2000 — лауреат Международной литературной премии им. Андрея Платонова (Москва) за роман «Delirium, или Безысходность — род безумия».

В 2001 — лауреат Премии Автономной Республики Крым посмертно за роман «Золотой век Аспасии».

В 2002 посмертно присвоено почетное звание «Почетный крымчанин».

Анатолий Иванович — ветеран труда с более чем 40-летним стажем.

 

ПРОИЗВЕДЕНИЯ Анатолия ДОМБРОВСКОГО: 

ПОВЕСТИ И СБОРНИКИ РАССКАЗОВ

«Юркий лучик», рассказы, «Казахстан», Алма-Ата, 1965

«Мы пишем с целины» (сборник рассказов, Москва., «Молодая гвардия», 1966)

«Зарянка» (повесть, Алма-Ата, «Кайнар», 1968)

«Птицы ничего не расскажут» (повесть, Москва, «Молодая гвардия», 1968 )

«Голубая тень белого камня» (повесть, Москва, «Детская литература». 1970. Премия на Всесоюзном конкурсе детской книги - 5 изданий

«In the white stone’s shadow» - «Москва, Прогресс», 1979

«Кто рядом чувствует плечо» (сборн. рассказов,Москва, «Молодая  гвардия»,1971). 

«Красная каска», повесть, Москва, «Молодая гвардия», 1974.Премия имени  Н.З.Бирюкова

«Мальчишки из Васильков» (повесть, Симферополь, 1975, «Таврия»)

«Рассказы о философах» (Москва, «Молодая гвардия», 1975; 1986 -  Каунас (лит.), в 1989 - Ереван (арм), 2004 - Москва, «Терра-Книжный клуб») 4 издания

«Сладкая земля» (повесть, Москва, «Молодая гвардия», 1977) 2 издания

«Кто любит меня» (повесть, Москва, «Молодая гвардия», 1979)

«Остров старой цапли» (повесть, Москва, «Молодая гвардия», 1979; Москва,  «Астрель»,2006) 2 издания

«Тритогенея Демокрита» (повесть, Москва, «Молодая гвардия», 1980; Симферополь, «Таврия», 2007) - 2 издания.

 «Великий Стагирит» (повесть, Москва, «Молодая гвардия», 1981)  2 издания

«Солодка земля» (повесть, Киев, «Молодь», 1983,).

«Сад Эпикура» (повесть, Москва, «Молодая гвардия», 1983; Симферополь, «Таврия», 2007) - 2 издания

«Неистовый сын Трира» (повесть, Москва, Детская литература», 1984) 2 изд.

«Соратники» (повесть, Москва, «Молодая гвардия», 1986, переизд.1988) 2 изд.

«Стамбул к Вашим услугам» (путеводитель, «Бягвяс-Комикс»,1991)

РОМАНЫ

«Вернись и вспомни» (романы «Гром на голые ветви» «Возвращение», «Живая вода» (Симф.,«Таврия»,1977;переизд: Киеве, «Днипро», 1985) 2 издания

«Птичьи ветры» (Симферополь, «Таврия», 1981, переиздан в Киеве, «Днипро», 1985) 2 издания

«Все радости и печали», (роман,Симферополь, «Таврия», 1983),

«Философы» (роман, Симферополь, «Таврия», 1983),

«Переправа» (роман, Симферополь, «Таврия», 1985),

Красная Таврида» (роман, Симферополь, «Таврия», 1987)

«Неистовый сын Трира» (роман, Москва, «Молодая гвардия, 1984, переизд. в 1988)

«Оправдание» (роман, Симферополь, «Таврия», 1989),

«Черная башня (роман,Киев,«Радуга»,1989;переизд.:Симф,ИПП «Дар»,1994; Симф., «Таврия».2004) 3 издания 

«Смерч» (роман), «Последняя охота», Рассказы. Симферополь, "Дом писателей им.Домбровского", 2010) 

«Падение к подножию пирамид» (роман,Симфер., ИПП «Дар», 1994;  переизд.: Симфер,,«Таврия»,2004) 3 издания. Государственная премия Республики Крым 

«Вояж приговоренного» (роман,Симферополь, ИПП «Дар», 1993)

«Черный плащ для Перикла» (роман, «Брега Тавриды», №3 и 4, 1994)

«Жрец Агоры» (роман, «Брега Тавриды», №4-5,1995) Премии им.Льва Толстого 

«Гнев гробницы Атрея» (повесть,Симфер., ИПП «Дар», 1994); 2 издания

«Бегство» (роман, Москва, «Армада», 1997).

«Чаша цикуты» («Сократ» (роман, Москва, «Армада», 1997)

«Великий Стагирит» («Аристотель» (роман, Москва, «Армада», 1998)

«Платон - сын Аполлона» (роман, Москва, «Армада»,1998) ПремияАвтономной Республики Крым

«Delirium, или Безысходность - род безумия» (роман Симферополь, ИПП  «Дар», 1999,«Таврия»,2004) 2 издания. Международ. литературнурная премия  им. Андрея Платонова

 «Перикл» (роман, Москва, «Астрель», 2002), «Pericles» (перевод на французский язык Ж-К.Фрич, изд-во «СГТ», 2008.

«Золотой век Аспасии» (роман, «Брегов Тавриды», 1-2-3, 2001) Премия  Автономной Республики Крым

«Точка опоры» - «Архимед» (роман, Симферополь, «Таврия», 2005)

 _____________________________________________

Анатолий ДОМБРОВСКИЙ

М Е Т Е Л Ь

Рассказ

Вспоминаю зиму 1947 года. За окнами гудела метель.  И  потому  все мы, хотя по расписанию у нас был урок физкультуры, сидели в классе. А  на улице была такая погода, когда, как говорится, хороший хозяин собаку из дому не выгонит. Конечно, мы разбежались бы по домам, несмотря на метель, только бы учителя разрешили. Тем более, что урок  был  последний.  К тому же всем уже хотелось есть. Но был приказ директора: никого не отпускать, пока за нами не придут родители. А чтобы не скучали все  это время,  учителям  предложено было провести с нами какие-нибудь беседы или почитать книжку – одним словом, занять нас чем-нибудь  полезным.  Мы-то,  конечно, по-своему поняли этот приказ, потому что скучать в любом случае не  собирались. Останься мы одни,  непременно  нашлось бы развлечение по  душе.  Возможно, оно не понравилось бы директору, но зато мы не были бы в обиде.

Итак, мы сидели в классе. Занимать нас выпало на долю преподавателю физкультуры. Не помню точно, но, думается мне, что было ему лет двадцать пять – двадцать семь. В ту пору он  ходил еще в солдатской форме: недавно демобилизовался в чине сержанта, и никакими  педагогическими навыками, следовательно, не владел и вообще  впервые  должен был общаться с мальчишками и девчонками тринадцати–четырнадцати лет. На занятиях он еще как-то  командовал нами, приказывал бегать и прыгать, бегал и  прыгал сам, а вот проводить с  классом  беседу ему прежде не доводилось. И то, что она должна была длиться не минуты, а часы – когда  еще  эта  проклятая метель утихнет! - сразу же настроило его на мрачный лад. Он растерялся, разозлился на самого себя, на метель и на нас и несколько минут просидел за столом,  покрикивая то на одного, то на другого ученика, требуя тишины. Потом спросил, есть ли у кого-нибудь из нас какая-нибудь интересная книжка, чтобы почитать ее вслух. Книжки не оказалось, хотя я не  уверен, что это была правда.

– Может, споем? - спросил он.

– Споем! - заорали мы и дружно спели "Полюшко-поле", неистово отстукивая карандашами и ручками на крышках парт цокот копыт целого кавалерийского эскадрона.

Потом спели в том же сопровождении "Тачанку".

– Хватит! - сказал демобилизованный сержант, и лицо его стало еще мрачнее. – Теперь  расскажу вам сказку. Кто не  хочет слушать, пусть выйдет...

Никто не вышел. Сказки мы любили. С задних парт пересели поближе к учительскому  столу, погалдели немного, усаживаясь. Наконец, наступила минута общей тишины.

Сержант начал рассказывать. Всю сказку я теперь не помню, а прочесть ее мне не довелось. Это была восточная сказка, странная какая-то, очень мудрая и страшная. Вся она была построена на том,  что нищему, умирающему от голода, некий человек вместо денег, – а  именно деньги были так нужны несчастному бродяге, – в  качестве милостыни высказал три истины. Сначала  нищий разозлился на человека, но потом, следуя его советам  в  жизни,  стал очень богатым и счастливым правителем огромной страны. Вот эти три истины, или, если угодно,  три совета: «Не спрашивай о том,  что  тебя  не касается", "Красиво то, что нравится тебе", "Сначала  подумай,  потом совершай".

– Первым советом  нищий  воспользовался, попав однажды во дворец  некоего властелина, рассказывал сержант. – Идя за властелином, в одном из залов дворца он увидел золотую  клетку, в которую была заключена молодая и очень красивая женщина. Перед женщиной на блюде лежал кусок сырого мяса. Властелин остановился у клетки и взглянул на нищего. Он ждал, что тот задаст ему вопрос: почему женщина посажена в клетку? Но нищий не открыл рта, словно увиденное его ничем не поразило. Он был первым человеком, поступившим так. И  это не удивительно – ведь  он  вспомнил совет  мудреца: "Не спрашивай о том, что тебя не касается". Это понравилось властелину, и он  щедро одарил нищего. Вторым советом он воспользовался в пустыне, идя вместе с караваном, груженым шелками и благовониями. Всех мучила жажда - людей и верблюдов. И вот,  наконец,  спасение – долгожданный колодец. Но каков же был ужас караванщиков,  когда те увидели, что вокруг колодца  в  бесчисленном множестве лежат черепа и кости  людей и животных. Однако жажда  была сильнее страха. Опустили в  колодец ведро – оно плюхнулось  в  воду,  но вытащить его  обратно из колодца не удалось: кто-то, сидящий в колодце, перерезал веревку. Опустили  другое ведро, но и это осталось в колодце. Так повторялось всякий  раз. Тогда наш герой решил спуститься в колодец сам. И вот, едва его ноги коснулись воды, из ниши в стенке колодца высунулась могучая волосатая рука и схватила веревку. В следующую минуту наш он оказался в подземном зале перед двенадцатью очаровательными девушками, за его спиной возвышался подземный властелин, который спросил: "Скажи мне, какая из девушек самая красивая?".  Последовал ответ: "Красива та, что нравится тебе".  Подземный властелин  был доволен этим ответом: мнение тех, кто побывал у него здесь прежде,  не  совпадало  с мнением самолюбивого властелина.  В награду за такой ответ он также щедро одарил гостя: разрешил взять воды из колодца и указал путь в город, где тот смог затем за баснословную цену продать свои шелка и  благовония. Об этом узнал местный властелин и решил ограбить его, когда тот выедет за городские ворота с мешками золота.  Поскакал за ним на коне, быстро настиг, занес над ним меч, но услышав его слова: "Сначала подумай, о властелин, потом совершай!" опустил руку. Вглядевшись внимательнее в лицо нашего героя, он узнал в нем родного брата.  В  конце сказки  властелин  умирает,  а  его брат занимает  освободившийся  трон, говоря при этом: "Истина дороже денег".

Надо ли объяснять, почему  в  том возрасте мы склонны  были  принять советы сказочного мудреца  за  чистую монету и  немедленно  следовать им в жизни…

                                                                                                                         

...Между тем метель все не  унималась. В окнах дребезжали стекла. Надвигались сумерки. Ребят в классе становилось все меньше: приходили  родители, уводили своих детей, а вместе с ними отправлялись и те, кому было с ними по пути. Наконец нас осталось только трое: я, еще мальчик  и девочка, жившие в соседнем селе, в четырех километрах от школы. Мой друг Ваня, с которым мы квартировали в Раздольном у бабки Дарьюшки, в тот день в школу не пошел: у него заболело  горло. – Оставшегося в классе мальчика звали Колей, девочку – Ниной и еще Перепелочкой, потому что она была веснушчатая.

– Что  будем  делать? – спросил сержант.

– Пусть она переночуют у  нас,  – сказал я. –  у бабки Дарьюшки.

– Отлично! – обрадовался сержант. – Я вас провожу.

Из школы вышли, тесно держась друг за  друга, сжав  пальцами концы воротников  пальто  на  носу, и зашагали в другой конец села. Метель была злая, колючая, с морозом. И если бы не огни в  окнах,  тускло просвечивавших сквозь пелену истертого в порошок снега, было бы трудно сориентироваться в этой  дьявольской коловерти. У порога дома бабки Дарьюшки сержант с нами попрощался и растворился во тьме.

Оказавшись в темных сенях мы принялись, топая ногами, стряхивать, а затем обметать  веником  снег с  ботинок. Тут вышел Ваня с обмотанной  шарфом шеей.

– А! – сказал он. – Я думал,  что вас замело.

– Бабка где? – спросил я.

– В коровнике, корову доит.

– У тебя температура?

– Есть немного, – ответил Ваня. – Скорее раздевайтесь. Чай, наверное, еще горячий.

Пили чай, болтали о школьных делах. А потом Коля вдруг сказал:

– Ну ладно, погостили – и хватит. Мы с Перепелочкой пойдем, а то  дома без нас никто не заснет.

– Глупости! – оценил Колино решение Ваня.

За ним поднялась и Перепелочка.

– А если  замерзнете?  – спросил Ваня. – Холодина ведь.

– Не спрашивай о том, что тебя не касается, - ответил гордо словами сказочного мудреца Коля. – Понял?

– Как это не касается? – возмутился Ваня. – Несет тут какую-то ерунду и думает, что это красиво.

– Красиво то, что нравится мне! Соображаешь? – глаза у Коли торжествующе засветились.

– А ты что молчишь? – набросился на меня Ваня.

– Не спрашивай о том, что тебя не касается, – ответил я и такую ощутил в мыслях ясность, возвышенность, что не  мог не усмехнуться снисходительно, словно недосягаемый сидел на троне. – Мне нравится его смелое решение, – сказал я о Коле, хотя не о нем и  Перепелочке, не о том, что их ждет в дороге, думал я, а лишь о том, что следую мудрой истине. – Как ты можешь  говорить о том, плохо или  хорошо он поступает? Красиво то, что нравится ему!

– Ну и пусть катятся! -  обиделся Ваня, отвернулся и замолчал.

– Пока! – сказала Перепелочка.

– Пока! - сказал Коля.

– Счастливо! – ответил я.

Они вышли. С минуту Ваня сидел в прежней позе, потом взглянул на меня исподлобья, молча встал и бросился из комнаты.

– Куда ты? - только и успел крикнуть я.

В сенях хлопнула дверь. Пока я размышлял, надо ли мне бежать за Ваней, он вернулся,  таща за руку упирающуюся Перепелочку.

– Держи ее! - приказал он мне.

 – Не выпускай! – и снова убежал.

На этот раз он вернулся не так скоро. Я ожидал, что Колю, как и Перепелочку, ему придется втаскивать в дом силой. Но случилось совсем иначе: Коля ввел в комнату Ваню, держа его за плечи, испуганный, сникший. Губы у Вани были белые. В волосах, упавших на глаза, блестел снег.

– Он совсем  больной, –  сказал Коля. Его надо уложить в постель.

Пришла из коровника бабка Дарьюшка. Увидев, что Ваня лежит на кровати в ботинках, засуетилась, заохала, принялась поить его горячим молоком с содой. А мы сидели, опустив головы, и молчали.

 

К утру метель улеглась. Я,  Коля и Перепелочка собрались идти в школу. Ваня лежал под одеялом и смотрел, как мы одевались, укладывали в портфели книги. Нам надо было сказать ему что-нибудь, но ни у кого не нашлось нужных слов: мы чувствовали себя очень  виноватыми  перед ним. Так и вышли из дому, не обмолвившись с ним ни словом.

– Ох ты! Я, кажется, забыл ручку, – сказал я, когда мы были уже во дворе. Вернулся, вошел в комнату.

– Ваня... – сказал  я  виновато, стоя у его постели и не  зная,  что сказать дальше. – Ладно! – улыбнулся  он. – Мне уже лучше.

– Ты...

– Я же сказал: ладно! – он  махнул рукой. – Иди, а то опоздаешь...

Позже мы вспоминали о той злополучной ночи.

– Получилось у вас как в  сказке, которая называется "Что ни делает дурак, все он делает не так", – сказал  тогда  Ваня. – Помнишь, встретив похоронную процессию, дурак кричал: "Таскать вам, не перетаскать!". Кстати, почему вы тогда не вспомнили о третьем совете  мудреца: "Сначала подумай,  потом  совершай"? А ведь он – единственный  из трех, который надо было тогда  принять.

– Так ведь надо было думать...  - ответил я.

 _______________________________________________

Леонид БЕЛЫЙ,

 академик КАН, доктор философских наук, член-корр. РАЕН, лауреат премии А.П.Чехова, поэт, член Союза русских, украинских и белорусских писателей АРК, зам. министра культуры АРК в бытность А. Домбровского: 

И В ПАМЯТИ ЖИВОЙ

ВСЕГДА ХРАНИТСЯ ОБРАЗ ТВОЙ

Среди множества колоритных личностей современной культуры Крыма с особыми чувствами и отношением вспоминается имя выдающегося писателя Анатолия Ивановича Домбровского. В нашей литературе это явление многогранное, удивительное и исключительное. Он представитель поколения 30-х годов, по писательскому генезису его следует отнести к шестидесятникам, и что самое главное — было бы ошибкой не внести его имя в когорту писателей-мудрецов последнего десятилетия ХХ века — обладателей особого, пророческому дара. И если в контексте установленных ценностных координат этого периода поискать равноценную фигуру по своему масштабу, колориту, глубине и ясности мыслеобразов, творческой плодовитости, рельефной выразительности героев его философских романов, то мы вынуждены будем включить сюда и имя нашего выдающегося земляка и современника. Критерии оценки его весомого творческого наследия, общественного темперамента и личного обаяния, на наш взгляд, следовало бы искать в ценностных параметрах античного «осевого» времени. Наряду с этим титанический писательский подвиг перекликается с деяниями гениев эпохи Возрождения. И, называя сегодня вещи своими именами, отвечая искренне и чистосердечно на вопрос «кто есть кто» на крымском постсоветском пространстве, мы обязаны отдельной строкой начертать имя А.И. Домбровского среди известных выдающихся писателей второй половины ХХ века. У меня нет также ни малейшего сомнения в том, что свет его пророческих идей с годами будет все ярче сиять на небосводе мировой литературы.

Небезызвестно, что в литературе, как и в других видах художественного творчества очень нелегко избежать влияния признанных метров, великих мастеров. Не каждый объективный беспристрастный эссеист сможет без предвзятости, шаблонов и штампов подойти к осмыслению и оценке индивидуальных черт литературного наследия современного писателя, избежать соблазна навсегда обоснованных сравнений и параллелей. А тем более для многих кажется даже необходимым и неизбежным всех великих писателей сравнивать с гениями прошлых эпох и творивших на крымской земле, где в ноосферном пространстве витают мысли. И тем не менее, несмотря на то, что на скрижалях истории и культуры золотыми буквами начертаны блестящие имена А.С. Пушкина, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова, И.С. Шмелева, С.Н. Сергеева-Ценского, А.С. Грина, М.А. Волошина и другие, А.И. Домбровскому удалось, одному из немногих, стать не похожим ни на одного, второго, третьего... из великих, а найти свою, уникальную, ни кем не занятую, свободную нишу на непростом, густо «заселенном» гениальными писателями литературном поле Крыма. Поэтому совсем не случайно ему одному из первых удалось заметить, а скорее почувствовать фальшивые звуки, что стали заполнять сознание социума в конце 80-х — начале 90-х годов, в период так называемой «перестройки», понятием неопределенным, темным, бессмысленным, которое очень скоро стало крайне не популярным не только в свое время, сейчас, но и в будущем. Под этим аморфным, расплывчатым термином от макси­преобладающего большинства — страшный истинный скрытый смысл, имя которому — разрушение. О том, что приемы подмены смыслов применяют для сокрытия коварных планов используются во все смутные времена, писал еще М.А. Волошин. В одном из его блестящих стихотворений «Ангел мщения» читаем:

Устами каждого воскликну я «Свобода!»,

Но разный смысл для каждого придам...

В данном случае уместно вспомнить источник всех истоков — Библию, где в откровении от Иоанна говорится, что «...В начале было слово...». В нашей ситуации мы встречаем знакомый феномен, но с противоположным знаком. В Горбачевском «антиначале» оказалось то же слово — перестройка. Но это слово пришло к нам не от Бога, а, как оказалось с течением времени, когда все прозрели, — от лжепророка! И что за этим последовало в жизни нашего поколения, государства и целой системы, мы узнали из романов А.И. Домбров­ского «Падение к подножию пирамид», «Delirium, или Безысходность — род безумия» и других. Мы узнаем, что под этим фальшивым призывом в очередной раз под аккомпанемент подпевающего и поддакивающего большинства стремятся протащить ложную программу, деформирующую существовавший, пусть не идеальный, но понятный и оптимистичный мир социально-духовных ценностей. В галерее созданных писателем образов изображены наши современники, которые доносят к нам понимание главной трагедии, состоящей в том, что на самом деле под прикрытием словесной трескотни, вместо лучезарного Прометеева факела, излучающего свет истины, культуры и созидательного прогресса, лжепророки в очередной раз обманным способом пытаются дать взамен тусклую свечу серости, потребительства, предпринимательства, стяжательства, а проще говоря, невиданного и неслыханного до сей поры наглого и циничного обмана. Такие мысли не случайно возникают после вдумчивого прочтения гениального романа «Падение к подножию пирамид». На мой взгляд, в этом произведении в яркой художественной форме создан поразительный по своему трагизму образ человека, падшего с нетривиальной, вполне определенной высоты, пронизанной пафосом прогресса, энтузиазма, созидания и надежды, — к подножию мнимого человеческого достоинства и былого величия, циклопических в прямом и переносном значении загадочных и лишенных человекосоизмеримого и, в конце концов, непонятного для современников элементарного смысла остатков, как уже установлено, умершей и ушедшей в небытие цивилизации. Причины падения которой остаются до сей поры неразгаданной загадкой и тайной. И в этом падении в прямом и метафорическом смысле слова социум и человек, как его частица, совершают не просто шаг назад, а фактический провал в безвременье. Удивительно, но факт, как на глазах одного поколения в течение пяти лет, с помощью бессмысленного слова, состоящего из таких же бессмысленных букв и слогов, удалось разрушить то, что создавалось десятилетиями. Осуществлен такой масштабный разрушительный замысел, равных которому невозможно найти ни в одной из самых разрушительных эпох за всю историю человечества. К сожалению, трагедиям личных судеб миллионов людей, проживающих на территориях независимых государств постсоветского пространства несть числа, и пока еще никто не увидел хотя бы слабый свет в конце туннеля. Учитывая, что творческие и художественные достоинства таланта Домбровского получили достаточное отражение в работах А. Потапенкова, А. Бахревского, В. Терехова и других, хотелось бы коснуться иных, не менее интересных составляющих многогранной личности писателя.

Так, мне неоднократно доводилось быть свидетелем его ярких публичных выступлений, где блестяще раскрывался его незаурядный ораторский дар. Всегда подкупало то, что он никогда не пользовался шпаргалками, говорил по неписанному. Вместе с тем, речь его ни на минуту не теряла основательных смыслообразующих конструктов, железной логики и красной связующей нити изложения. На трибуне он обладал приятным тембром голоса, выразительностью слога, легкостью и непринужденностью, которые органично дополняли артистизм и личное обаяние. Его беседы, диалоги, лекции всегда пользовались неизменным успехом.

Сам по природе новатор, он всегда живо поддерживал любые начинания в культуре. Нельзя не вспомнить, как ровно двадцать лет с огромным энтузиазмом была поддержана идея проведения Праздника славянской письменности и культуры. Он до последних дней был неизменным членом его оргкомитета. В журнале «Брега Тавриды» к этой дате была опубликована его статья о Кирилле и Мефодии.. На открытии праздника он выступил с блестящей и пламенной речью, и во многом его стараниями этот замечательный, глубокий культурный проект живет и поныне.

Другой пример касается открытия в журнале «Брега Тавриды» постоянной рубрики «Чеховские чтения». В 1995 году, возвратясь с очередного Чеховского форума, я поделился своими яркими впечатлениями с Анатолием Ивановичем и предложил опубликовать часть докладов в журнале. Он загорелся этой идеей и попросил пригласить для беседы Г.А.Шалюгина, директора Дома-музея А.П.Чехова в Ялте. После этой встречи появилась постоянная рубрика «Чеховские чтения», которая и сейчас является украшением этого литературного издания.

 Известно, что родился писатель в простой деревенской семье в селе Ручьи Раздольненского района. Отец его Иван был деревенским мастером на все руки. Мне посчастливилось познакомиться с ним, когда в декабре 1994 года, в год 60-летнего юбилея писателя мы организовали творческую встречу на его родине, в Ручьевском доме культуры. Побывали в доме отца. Запомнились типичный сельский дом собственной постройки, чистота и аккуратность, без излишеств, достаточно света поступало через окна, и мозолистые, жилистые, обожженные солнцем и работой руки хозяина, который к этому времени жил один и сам вел все домашнее хозяйство. Несмотря на житейские трудности, он показался мне общительным, бодрым, без явных следов усталости. Когда я уяснил себе характер труда сельского умельца-слесаря, столяра, электрика, механика и, в случае надобности, кузнеца, с чем не понаслышке знаком с детства, у меня невольно сложился образ целеустремленного, настойчивого, уверенного, трудолюбивого, неустанного труженика. Для многих остается секретом, каким таким непонятным образом человеку удается вернуть к жизни любые, необходимые в сельской жизни предметы быта и домашнего подворья. И невольно приходит справедливое сравнение, что труд его можно приравнять к высокому искусству. Я тогда разгадал одну причинно-следственную связь, которая составляет неразрывную цепь между родителями и детьми. Воспринимая все положительные основополагающие нравственные черты своих отцов и матерей, мы становимся теми, кем должны быть в этой жизни, не зависимо от обстоятельств и рода деятельности. И наш герой, опираясь на этот незыблемый фундамент, развивая свои творческие способности, стал поистине всеобъемлющим мудрецом в нашей современной литературе. Да простит меня читатель за такое определение, но я осмелился сделать это по одной убедительной причине: уж очень показалось мне уместным вспомнить и процитировать отрывок из великолепного стихо­творения К.Бальмонта, которое называется «Кузнец»: 

 ...Я хочу быть кузнецом, я, работая, пою.

С запылившимся лицом я смотрю на жизнь свою.

Среди дыма и огня много слов я создаю.

Это радует меня — я кую!

 2009 г. 

______________________________________________________